Мама Забелинской: Несколько раз говорила Оле – «Бросай все, приезжай домой» - «Велоспорт»

Людмила Анатольевна Забелинская, мама
Ольги Забелинской, в интервью Spb.Sovsport.ru – о сложной истории дочери, которая все
преодолела и завоевала серебро Олимпиады в Рио в гонке с раздельным стартом.

«Рады,
что Оля все вытерпела»

- Она как раз по телевизору говорит! – мы
разговариваем с Людмилой Анатольевной через полчаса после окончания гонки, она
смотрит интервью Ольги. – Эмоции? Конечно, радость за нее. За то, что она все
это вытерпела. Оля шла к медали и добилась ее. Немного уступила, но ничего
страшного – она и так прыгнула выше головы со всей этой нервотрепкой. Она
просто молодец! Мы счастливы! Я со старшим внуком сейчас в Петербурге:
смотрели, переживали, плакали, смеялись. Ольга очень много трудилась на наших
глазах, это должно было воплотиться в результат. Мы ей все помогали – я, муж,
дети – чтобы она шла к цели. Поддерживали ее, занимались бытом.

-
Успели пообщаться с дочерью?
-
Еще нет. Я звонила, было занято. Там еще и допинг-контроль будет. Я общалась с
ее мужем (Юрий Аношин, тренер Ольги Забелинской, - Прим. ред.), он счастлив.
Попросила передать поздравления, если он дозвонится первым. А мы с ней вечером
спокойно в Skype
поговорим.

Муж и тренер Забелинской: Ольгу вытаскивали из самолета, она даже зарегистрировалась на рейс в Петербург

-
Юрий не поехал в Бразилию?
-
Нет, он на Кипре с детьми. В прессе писали, что все в Бразилии, но это не так.
Нас туда никто не повезет, как бы мы ни хотели. А денег долететь до Бразилии у
нас нет.

Еще Оля таким образом поздравила своего отца (Сергей
Сухорученков – олимпийский чемпион по велоспорту-1980, - Прим. ред.) – ему
сегодня 60! Мы накануне об этом говорили с ней, она сказала: «Может быть,
получится сделать ему подарок!»

-
А вы общаетесь с отцом Ольги?
-
Мы с Сергеем остались друзьями. Так сложилась жизнь, что мы не стали жить
вместе, но ничего страшного. То, что пишут, будто он ее узнал в 16 лет – неправда!
Сергей почти сразу приехал посмотреть на свою дочь, пообщаться со мной. У него
были семейные проблемы, он винит себя, что не общался с Ольгой. Когда Ольге
исполнилось 16 лет, он понял, что нужно общаться, и пришел к ней. Она знала,
кто ее отец, я не скрывала. Но я заменила ей отца, была и папой, и мамой. Оля
сама говорила, что мама может сделать то же, что и папа..

.«Не
верила в то, что Олю допустят, но случилось чудо»

-
Как в семье переживали то, что Ольгу включили в состав на Олимпиаду в последний
момент?
-
Очень тяжело. Все это время я не могла уснуть, была на нервах. Два раза
покупали ей билеты, она говорила: «Я больше не могу, уеду оттуда». На пятое число у нее был билет, потому что
все неопределенно: сидишь там и не знаешь, что дальше. Не представляю, как Оля
смогла собраться сегодня. Железная, что тут скажешь! Проиграли такие девчонки:
австралийка, голландка – хотя она заехала в траву, могла быть и выше. Еще было
много великолепных гонщиц, которые показывали результат в течение ее допинговой
истории. Ольга не была виновна в появлении октопамина в организме, ее
оправдали. Но два с половиной года она пропускала все старты, не было соревновательной
подготовки, оставались только тренировки. Только с марта ее допустили, и она
стала потихоньку набирать форму. Но даже на последнем старте – в Нюрнберге –
она в раздельной гонке заняла седьмое место!

-
У вас было ощущение, что ее все-таки не допустят до Олимпиады?
-
Я не верила, что допустят. Я говорила ей: «Брось ты все, приезжай, побудешь
дома. Свет клином на Олимпийских играх не сошелся, есть чемпионаты мира, Европы.
Спортивная жизнь не заканчивается». Сколько можно было нервы трепать ей, мне?
Тренеры молодцы, уговорили подождать. И через полчаса после того, как сдали
билет, сказали, что она допущена! Это чудо. Я благодарю юристов, Артема Пацева,
который этим занимался, помогал. Они вытащили всех сильнейших на Игры.

-
В первой гонке Ольга выступила не так успешно, заняла 16-е место. Основной
целью в Рио была именно раздельная гонка?
-
Естественно, «разделка» – ее коронная дистанция с детских лет. Она не делала
ставку на групповую гонку, ей не нужно было рисковать. Оля не вгрызалась так в
шоссе, как некоторые девочки, не падала после финиша. Потому что знала, что ей
еще ехать в раздельной гонке. Та же Кристин Армстронг сошла намного раньше в
групповой гонке, чтобы не гнать свой организм – возраст сказывается. Трасса
очень сложная, никогда девочки на такой не ездили: там крутые спуски с
поворотами, шел дождь.

-
У Ольги было две медали в Лондоне. По эмоциям те достижения и новое сравнимы?
-
В Лондоне – это другое. Ей, конечно, там немного повезло в групповой гонке.
Сейчас она была готова лучше. Если бы она ехала последней – выгрызла бы эти
пять секунд, как это сделала американка. У Армстронг даже кровь из носа пошла,
потому что она отдала все силы! Она
молодец, великий человек – так ехать в 42 года! Ольга проиграла ей достойно.

-
Ольга рассказывала, как на нее реагировали соперницы? Юлия Ефимова, например,
столкнулась с критикой.
-
С Олей все хорошо общаются. Они знают ее не первый год. Знают, что она боец,
очень уважают. Все девчонки поздравляли, были рады, что ее допустили. Ни одного
упрека со стороны гонщиц не было. Ее поддерживали во время допинговой истории,
писали смс со всего мира.

«Порок
сердца у Оли никуда не делся»

-
Зимой Ольге пришлось пойти на мировое соглашение с международной федерацией
велоспорта, признать, что в ее организме был допинг.
-
Она немного жалела об этом. Точнее говорила, что не знает, чем это может
аукнуться. Но если бы она пошла в CAS, ждать пришлось бы до сентября, и ни о какой
Олимпиаде не было бы речи. Мы заказывали много исследований у профессоров. Они
нашли итальянского профессора, институты, которые занимался октопамином. Когда
проводились исследования, никто даже не знал, что это Забелинская, двукратный
бронзовый призер Олимпиады. Три института доказали, что октопамин
вырабатывается в организме в определенных условиях.

Почему международная федерация не могла принять
решение? Они не могли понять, что у велосипедистки просто так может быть
октопамин, не было базы. Но Оле не нужно сжигать жир, она же не гимнастка! До
этого она ехала в многодневке в Северной Америке, еще бы она принимала
октопамин! Международная федерация не взяла на себя ответственность, чтобы
наказать ее, и передала дело в нашу федерацию, которая Ольгу оправдала.

Но вмешалась WADA: сказали, что раз октопамин есть в организме, значит,
он как-то туда попал. Подали иск в CAS, но потом решили пойти на мировое соглашение. С нее
сняли обвинения и финансовые санкции.
Иначе Оле пришлось бы платить за возвращение. Но ей просто нужно было
признать, что допинг в организме был – и неважно, как он туда попал.

-
Раньше Ольга говорила про проблемы с финансированием, она ездила на
соревнования за свой счет. Как с этим дела обстоят сейчас?
-
Ситуация изменилась. Полтора года она сидела вообще без зарплаты – все
тренировки были за свой счет. Когда ситуация разрешилась, сборная стала
проводить для нее сборы, покупать инвентарь, нашли итальянскую команду, за
которую она смогла выступать.

-
В детстве врачи ставили Ольге страшный диагноз – «порок сердца».
-
Да, он никуда не делся, но есть положительный момент – при рождении поставили
диагноз «порок сердца, дефект межжелудочковой перегородки». Это значит, что в
перегородке в сердце есть маленькое отверстие – размером с иголочку. Мы
посетили много врачей, специалистов. Каждый врач не давал допуск до занятий
спортом, говорили: «Играйте в шахматы». Но я видела, что ребенок прыгает,
бегает, что у нее нет никакой одышки. Мы катались на лыжах, коньках.

Когда Оля пришла в велоспорт, ей тоже не давали
допуск, и я взяла ответственность на себя: подписала бумагу, что если что-то
случится – это моя ответственность. В 16 лет проводили более глубокое
обследование, врач посмотрел все анализы и сказал, что страшного ничего нет.
Оказалось, когда она занимается спортом, эта дырочка наоборот перекрывается мышцей,
кровоток не нарушается. До сих пор, когда Оля проходит обследование, врачи ее
сначала не допускают!

-
Как думаете, Ольга продолжит выступать или завершит карьеру?
-
Я не загадываю до следующей Олимпиады, но года два на этой эйфории она может
заниматься. Мы дадим ей возможность соревноваться.