Дольф Лундгрен: «Получить русский паспорт стало модным среди некоторых голливудских звезд» - «Новости кино»

Бравые ребята из компании Wargaming, авторы популярной
онлайн-игры World of Tanks, совсем недавно запустили линейку
шведских танков. Угадай, кого они пригласили на фестиваль
WG Fest в Москву в качестве амбассадора новинки?

Дольф, расскажи для начала о сотрудничестве с World of Tanks. Как это случилось?
Ребята связались со мной, рассказали об игре и предложили представить публике новую линейку шведских танков. Забавно, что я про World of Tanks до этого не знал ничего — я же вообще не играю в компьютерные игры. Ну сел, посмотрел, что там к чему, мне понравилось. Решил, что танки и боевые дейст­вия — это явно то, что понравится моим поклонникам, подходит моему имиджу. Все это случилось в декабре, я как раз был в Швеции на праздниках, в съемках на тот момент занят не был. К тому же давно хотел посетить Россию: я у вас последний раз был лет девять или десять назад. А раньше-то часто к вам ездил, даже 50-летний юбилей в Москве отмечал. Словом, согласился. Предложение оказалось что надо.
Раз ты не играешь в компьютерные игры, то как обычно проводишь свободное от съемок время?
В основном занимаюсь продюсированием и пишу сценарии. Кроме того, много путешествую, книги читаю, занимаюсь восточными единоборствами. Давно и плотно занимаюсь карате-кёкусинкай — это самая суровая разновидность карате, жесткий, контактный спорт. Еще я люблю играть на ударных.
О! И под какую песню барабанишь лучше всего?
Я не особый мастак, но лучше всего, думаю, мне удаются «Good Times, Bad Times» Led Zeppelin и «My Generation» The Who. Обожаю Джона Бонэма и Кита Муна. Оба — легенды
И оба умерли в 32 года. А тебе уже 59 лет, и ты в отличной форме. Как тренируешься?
В последнее время никак — лечу травму спины, которую получил во время занятий кёкусинкай. А вообще, помимо карате — штанга и круговые тренировки. Ну и отжимания, приседания, подтягивания... Стандартный набор.
И что, никаких вредных привычек?
Ну как же! Мир вредных привычек во всей своей красе открылся мне в начале 80-х, когда я переехал в Нью-Йорк. Представь: самые модные в мире тусовки, самые крутые нью-йоркские клубы, самые знаменитые актеры, музыканты, художники... Думаю, все понятно без подробностей. Но это дела прошлые. Последние несколько лет я много курил сигары, но сейчас бросил. Изрядно пил водку, но больше не усердствую. Сейчас могу иногда позволить себе немного текилы, периодически пью пиво. Могу съесть десерт. Наверное, из пороков у меня нынче все.
Хорошо, что ты сам заговорил о США. Итак, 1983-й. Молодой и перспективный швед по имени Дольф переезжает в столицу мира, Нью-Йорк, работать телохранителем — и не только телохранителем — знаменитой певицы Грейс Джонс. Ты как вообще, голову не потерял там?
Знаешь, нет. Наверное, помогло то, что до этого я уже был в США: сразу после школы поехал учиться в Вашингтонский университет на химика. А еще я успел отслужить в шведской армии — тоже закалка. Да и 26 лет все-таки было, не мальчик уже. Хотя голову там потерять несложно, это правда. Нью-Йорк — великий город, вдохновляющий, монументальный, город диких возможностей. Там и без клубов со знаменитостями можно на радостях тронуться умом.
У нас в России тоже весело в последнее время. Наверное, поэтому некоторые твои коллеги по цеху не прочь получить русский паспорт. Ты сам не задумывался об этом? Тем более что какой-никакой опыт у тебя уже есть: все-таки именно роль советского боксера Ивана Драго принесла тебе славу.

(Смеется.) Честно говоря, я почти не задумывался об этом. Это правда: получить русский паспорт стало модным среди некоторых голливудских звезд. Не удивлюсь, если таких в ближайшее время станет еще больше. Все-таки мы не молодеем, зарабатывать становится труднее.
И все же, если прямо завтра тебе предложат российский паспорт, что ты ответишь?
Я очень люблю Россию, но, наверное, откажусь.
Почему?
Во-первых, получение гражданства на самом деле всегда связано с прорвой бумажной волокиты, вопросами налогообложения, финансовыми расходами...
Для особенно дорогих гостей у нас такие вопросы решают быстро.
...Во-вторых, все мои дела — съемки, продюсирование, сценарии — требуют почти постоянного присутствия в США.
У нас в России отличный Интернет, а на съемки тебя будет возить большой частный самолет. Вот хотя бы тех же ребят из World of Tanks — ты же как раз на таком сюда прилетел?
И в-третьих, я в большой степени гражданин мира. Меня часто спрашивают, кем я себя больше ощущаю — шведом или американцем. Я всегда отвечаю, что и тем и другим. Впрочем, вдобавок к этому я чувствую себя дома во многих других странах, хоть в той же Европе. Например, в Испании — я жил там много лет. Сейчас я чувствую себя дома здесь, в Москве.
В таком отеле я тоже чувствую себя как дома. Ладно, убедил. В любом случае мы всегда рады видеть тебя в нашей стране.
Спасибо большое. Знаешь, в России очень красивые женщины, а я, на секундочку, холостяк и как раз в поисках жены...
Раз уж разговор зашел о женщинах. Ты в одном из недавних интервью упоминал, что в восторге от красоты белорусских девушек. Вот сейчас ты в Москве, и у нас резонный вопрос: какие, по-твоему, женщины красивее — белорусские или русские?
Твой вопрос не совсем корректный: в России сколько людей живет — миллионов сто с лишним, верно? А в Белоруссии всего-то девять или около того. У вас просто выборка больше! Понятно, что чисто теоретически и красивых девушек у вас тоже больше. Впрочем, у меня еще не было времени как следует ознакомиться с обстановкой здесь, так что вопрос остается открытым.
Ладно, перейдем к действительно важным вопросам. Когда ты впервые подрался?
По-моему, мне было девять лет. В школе ко мне цеплялся задира, парень постарше. Я же хилый был, слабый, болел постоянно, аллергия мучила. Он победил тогда, но я ему благодарен: если бы не он и ему подобные, я бы никогда не принял решение заниматься кёкусинкай, не стал бы чемпионом Швеции, не тренировался бы у великого Масутацу Оямы, не стал бы голливудским актером... Но еще больше я в этом смысле благодарен отцу.
У тебя же с ним не особо приятные отношения были?
Точно. Он был злой, кричал на меня, оскорблял, нередко бил нас с матерью. Злой, но упрямый. Думаю, я перенял от него это качество, именно благодаря ему я пошел в спортзал, стал работать над собой и добился всего того, что имею.
Вряд ли это его заслуга — он просто дал повод.
Сейчас уже никто не скажет наверняка. Зла на него я точно не держу.
Бывали моменты, когда ты хотел бросить карате?

Никогда! Я «повернутый», это абсолютно мое. Сколько я переломал досок — не сосчитать! Люб­лю боль, люблю делать больно. Как-то подростком занимался с тренером, который, естественно, был куда опытнее меня. И вот, значит, прилетает мне от него раз, прилетает два... А потом он в какую-то секунду отвлекается — и я сшибаю его с ног. Радости было! Потом, конечно, досталось от него по полной. Но оно того стоило.
Кроме хулиганов и отца тебя не жаловали и кинокритики: после каждого фильма спускали на тебя собак, многие вообще не считали тебя актером и призывали завязать с кино навсегда. Как пережил это?
Меня всегда успокаивала одна мысль: все эти критики всю жизнь сидят на заднице в своих душных кабинетах за компьютерами, никогда в жизни не дрались, не прыгали из горящего дома, тяжелее клавиатуры ничего не поднимали. Разумеется, их вдохновляют персонажи Вуди Аллена — такие же тощие очкарики! Хочется, конечно, чтобы тебя любили критики, но любовь зрителей куда важнее, она подлинная. И вот еще что. У меня были депрессивные моменты, особенно в начале 80-х, когда я стал звездой в буквальном смысле за одну ночь — после премьеры «Рокки-4». Представь, я пришел на премьеру парнем Грейс Джонс — и меня просили отойти, когда ее хотели сфотографировать! И вот проходит пара часов — и фотографируют уже меня. Это большое давление, с которым непросто справиться, на это у меня ушли годы. Но когда ты так долго в кинобизнесе, при этом ни разу не загремел за решетку, не потерял рассудок, не поменял пол или сексуальную ориентацию, то тебя начинают уважать даже кинокритики. Потому что знают, как это тяжело.
В следующем году тебе стукнет шестьдесят. Что планируешь делать в семьдесят? Восемьдесят? По-прежнему будешь бегать в кадре с пулеметами?
Понятия не имею. Никогда не задумывался об этом. Я не люблю планировать — это неблагодарное занятие. Я ж не планировал стать актером в двадцать лет, но тем не менее стал. Хочу ли я до самой старости быть героем боевиков? Почему бы нет? У меня это получается лучше всего. Клинту Иствуду было 62 года, когда вышел «Непрощенный», и он вполне комфортно себя чувствовал, разгуливая со стволами за пазухой и не особо переживая, что судьба подкинет ему дальше. Он до сих пор снимает и снимается. Меня привлекает такая философия. Так что, пожалуй, в этом духе я и продолжу.

ФОТО ВЯЧЕСЛАВ МАКЕЙЧИК / WARGAMING