Интервью с Гошей Куценко: "Лучшие моменты моей жизни связаны с Украиной"

Актер рассказал о юности во Львове, лихих 90-х, Викторе Цое и трудностях съемок с родной дочерью
10 октября в эфире украинского телевидения стартует премьера полицейского сериала "Последний коп", главную роль в котором исполнил Гоша Куценко. В интервью газете "Сегодня" актер рассказал о юности во Львове, лихих 90-х, Викторе Цое и трудностях съемок с родной дочерью. — Гоша, ваш новый сериал "Последний коп" — это история о полицейском, который после боевого ранения оказался в коме на 20 лет. И вот — очнулся он в современном мире и старается как-то к нему приспособиться, элементарно — научиться пользоваться смартфоном и интернетом, осознать, что ему уже не двадцать пять, а сорок пять, что есть дочь, которой уже двадцать...Чем лично вас зацепила эта история? — Судьбой человека, который остался верен принципам — ради которых он фактически отдал жизнь. Все эти 20 лет, которые мой герой пролежал в коме, у него не было времени разменяться, съесть таблетку коррупции, брать взятки, жить одним днем. Он остался простым, наивным и честным парнем, человеком начала 90-х. Когда я вижу таких, а их, кстати, немного осталось, у меня теплеет в груди. Эта роль и для меня полезна — потому что, каждый раз сталкиваясь с беззаконием и находясь на стороне правосудия и честности, глядишь, и самому удастся стать честным человеком (смеется). Вообще время начала 90-х мне видится честным и чистым. Надеюсь, мой персонаж, выходец из начала 90-х, простой парень, преданный своей профессии, будет близок и понятен зрителю. — Ваш герой уже как-то вас изменил? — Да, за время съемок я "сдружился" с Алексеем Дивовым не по-детски! Был даже смешной случай. Я шел где-то у себя на районе и увидел, как компания ребят задиралась к девушке с парнем. И я, абсолютно не задумываясь, крикнул им, вступился. На меня посмотрели и что-то мне дерзкое ответили. А я остановился и подумал: это же не съемки! У меня же нету пистолета и корочки, где же команда "Стоп!"? Если сейчас будет драка, ее же надо сначала репетировать! Ситуацию разрулили небеса: меня узнали в темноте. Но я чувствую, что начинаю постепенно заигрываться. В общем, играем, как в жизни, живем, как в кино! И мне кажется, что в наше непростое время мы сняли неплохой продукт, где можно и улыбнуться, и погрустить, и полюбить. Ну, как и в жизни... — А как вы репетируете драки, погони, перестрелки? — У нас хорошая каскадерская группа. Мы правильно распределяемся. Иногда, когда я вижу, что там слишком сложные для меня трюки, работают дублеры. Или у меня есть друг, партнер, блистательный актер Толя Руденко (исполняет роль молодого напарника Алексея Дивова — Андрея Васильева. — Авт.пж). Мы сдружились, и он просто красавец, в отличие от меня. Поэтому, когда нужно вспахать новые борозды какие-то, я посылаю Толика вперед. Он рукопашник, замечательно дерется, занимается восточными единоборствами. А мой персонаж любит пострелять. Я, кстати, и в жизни неплохо стреляю, хожу в тир. — А вообще характер вашего героя лично вам близок? — Да. Думаю, из-за схожести наших характеров меня и пригласили на эту роль. Правда, в отличие от меня, у него крепкие кулаки, но в другом — в непосредственности, самоиронии, верности каким-то внутренним идеалам — мы очень похожи. Хотя он более цельный и смелый человек. Ну и помоложе немного, а в душе — вообще ребенок. Я не боялся делать его ребенком. Вообще я не боялся быть неловким, наивным, некрасивым. Старался действовать по школе, которой нас когда-то учили. Нам говорили, чтобы мы не думали о том, как выглядим на сцене. Думай о том, что ты делаешь, и наблюдай за партнерами. Вот стараюсь делать это и здесь — причем такой сквозной линией. Я же коп! Вот и наблюдаю! Думаю о сути, о работе, о сюжетах. — Ваш герой не умеет пользоваться смартфоном, интернетом, другими современными гаджетами. А вы можете представить себе жизнь без мобильных телефонов и интернета? — Нет, не могу. Я — раб связи, сетей: это держит в тонусе мой мозг. Это отвратительно. Недавно даже в аварию попал, пока скачивал песню. Только когда оказываешься в багажнике передней машины с рулем в руках, ты понимаешь всю нелепость своего положения (улыбается). И вот здесь ты вспоминаешь про машину времени и хочешь все отмотать назад. Но нет машины времени на Земле! Обычно я не сижу вечерами в соцсетях, но какой-то контакт хочется иметь с внешним миром, хочется отвлекаться от работы. — В сериале вашу дочь играет ваша собственная дочь Полина. Как так получилось? Это, случайно, не папина протекция? — Ой, слово протекция — это самое ненавистное слово. Потому что протекция обычно играет отвратительную роль в моей жизни. Меня хотели не брать в институт по антипротекции! Потому что по просьбе отца позвонили уважаемые люди и попросили, чтобы меня не брали в театральный институт. Кстати, из-за этого меня, возможно, и взяли. Протекция, как и коррупция — эти слова у меня вызывают настоящую аллергию. А когда хитрые продюсеры пригласили Полину на пробы, я возмущался: все-таки она моя дочь, и пускай она, честно проходит пробы. Потом мне показали кастинги, и я признал, что решение они должны принимать сами. Потому что сказать, что пробы мне не нравятся, я не мог — мне все понравилось! Но мне и другие пробы тоже нравились! Ну и главным аргументом у продюсеров было: "Гоша, ты хоть видеть ее будешь иногда". Так и есть. Она учится в театральном — занята дико. На съемках стали хоть видеться. — Сложно работать с дочерью? — Конечно, мне было бы легче, если бы роль моей кино-дочери играла другая девушка. В этом есть какое-то отстранение, и можно подключить воображение. А здесь наоборот — воображение нужно уничтожать, нужно прислушиваться и работать более в бытовом контакте. Потом я нервничаю из-за нее больше. Если мне не нравится, как кто-то играет, я говорю себе: "Слышь, займись своей работой". А тут ты не можешь, потому что эмоции тебя побеждают, ты говоришь: "Блин, Полина, что ты делаешь? Чему вас там учат?". Начинаешь тормозить съемочную группу, съедать время и морочить ей голову. В итоге она плачет и играет хорошо, но это дается кровью. Работать с дочерью действительно сложно. С сыновьями, наверно, попроще. Сыну можно и подзатыльник дать, а дочери как дашь? Она начинает тупить и плакать, зажимается и идет звонить маме (актриса Мария Порошина. — Авт.пж). И ты, безоружный, ничего не можешь сделать, на тебя все косятся, потому что ты два часа учил ее говорить реплику. В общем, с дочкой тяжело (улыбается). Была одна сцена, которая начиналась со слез, ну а режиссеры начали соскакивать и готовили ей более легкую вариацию. А я уперся: раз написано плакать, значит надо плакать. И Полине честь надо отдать: зарыдала как следует! Причем ходила с мокрыми глазами и косилась в мою сторону. Типа: "Что? Довел меня, этого от меня хотел? Умею я плакать?". Я же был от этого всего в очень хорошем настроении. На съемках "Последнего копа". С 19-летней дочерью Полиной — В сериале есть очень трогательная сцена, когда дочь спрашивает Дивова: "А ты где был двадцать лет?". Вам самому она как далась? Ведь с мамой Полины, Марией Порошиной, вы расстались, когда дочь была еще маленькой. — Вот это тот тонкий момент, когда играть ничего не надо. Ну да, так и было. Мы расстались с Полькой, когда ей было всего 3 месяца. 90-е свели меня с ума. Только потом я понял и кусал себе локти за то, что лишился самых лакомых кусочков моей жизни. Променял рост этого чудесного цветка на тусовки и прочие соблазны...И когда мы говорили с Полиной во время съемок, я сказал: "Какой же я был придурок. Прости меня". И она говорит: "Пап, все нормально. Ты был все время со мной! Забыл?". Она специально так...Но в этом мы с моим персонажем похожи! Он в коме 20 лет, я — в угаре! Сначала в угаре тусовок, потом — работы. — У вашего героя есть молодой напарник Андрей, который помогает Лехе освоиться в современном цифровом мире. Именно он влюбится в дочь Дивова. Какие чувства вы испытывали, когда Полине доводилось играть на съемочной площадке любовь? — О, мне даже пришлось столкнуться с тем, что они целовались на площадке. Это было очень неожиданно, на крупном плане в мониторе вдруг увидел. Я подхожу и спрашиваю, что снимаем. Мне говорят, что снимаем поцелуй. Я вижу, как Полина моя целуется с Руденко. Я, конечно, смотреть на это долго не смог. Сказать нечего, потому что они, заразы, делали это талантливо. Ну, думаю — ладно. Потом к Толику подошел и сказал: "Тебе не стыдно вообще? У тебя жена, ребенок". Он сказал: "Читаем сценарий, папаша!". Я сказал: "Ладно, Толенька, я тебе отомщу. Вот буду сниматься с супругой твоей и тоже это сделаю". Он сказал: "Мы, когда целовались, держали пальцы крестиком". Мне стало очень смешно. И за это я сам... поцеловал Толика! — Ваш герой постоянно слушает кассеты с песнями группы "КИНО", а вам лично Цой нравится? — Цой мне нравится. Что-то есть в моем персонаже от Цоя — вера в лучшие времена, вера в свободу, вера в веру. Я считаю Виктора великим поэтом, он наследник таких поэтов-певцов, как Высоцкий. В то время, когда он творил, я жил во Львове и пропитался западной музыкой, роком, английским "нью вейвом", музыкой Beatles. Ленинградский рок, Цой для меня появился где-то во второй половине 90-х. — Если говорить о музыке, в феврале 2014-го вы открыто поддержали "Океан Эльзы". Как вы относитесь к творчеству этой группы? — Слава Вакарчук и "Океан Эльзы" — это для меня, безусловно, фундаментальная группа. И несмотря на то, что я говорю на русском языке, я понимаю украинский — может, не так утонченно, но тем не менее он у меня в крови. Музыку "Океана Эльзы" очень любят в России. И благодаря этой группе русские слушатели слышат и понимают красивейший, мелодичный украинский язык. И этот язык с музыкой воссоздают некий секрет чудесного звучания! Это группа мирового уровня. Слава Вакарчук знает какой-то секрет и посвятил своему творчеству свою жизнь. Я преклоняюсь перед ним, очень уважаю и люблю его искусство! — Многие в кризис ностальгируют по своей молодости, которая пришлась на 90-е. Вам это знакомо? — Ну конечно. 90-е — это были лихие годы, я удивляюсь, как вообще уцелел! Иногда сидим со старыми друзьями, а мне уже 50 без года, и я не понимаю, как я пробрался сквозь эти 49 лет. Очень многих уже нет. В общем, жизнь не такая шутка, как мне рассказывала учительница в школе! — Ваши 90-е — это уже Москва. Но родились-то вы в Запорожье, детство и юность провели во Львове. Каким вам запомнился этот город? — Львов — это город моего возмужания. Я приехал туда ребенком. Во Львове я окончил школу, поступил в институт и, наверное, я созрел как личность — по крайней мере, начал созревать. Именно во Львове была первая любовь по имени Ольга — ее, к сожалению, уже нет с нами. Здесь были и первые друзья сознательные, и первый курс института, и мои одноклассники, которых я очень люблю и помню, и учителя... Ну, все нежные воспоминания, самое счастливое время человека, как говорится, — это его школа. Два города, Львов и Запорожье, разделили мое детство и мою юность. Оттуда я ушел служить, служил в Черновцах. Потом вернулся в Москву, и началась моя новая жизнь. — Правда ли, что существует особенная атмосфера "западной столицы Украины", как принято называть Львов? В чем она для вас? — Я жил во Львове и чувствовал, что прикасаюсь к чему-то прекрасному. Это и правда город-музей. Город, просто гуляя по улицам которого, ты автоматически немножко над всеми — потому что вокруг тебя и твоего дома роятся туристы, а ты в этом доме просто живешь. Так, наверное, чувствуют себя жители Венеции: вокруг них и ходит, и плавает весь мир, а ты гордо ходишь и думаешь: "Вот вы-то здесь так — на променад, а я здесь живу". Мы Львовом очень гордились. Он невероятно красив и всегда отличался от всех городов. Мы такие были — немножко на передовой культуры на Западе. У нас музыка была передовая. Вообще Львов был в Союзе одним из самых прогрессивных городов. — Есть у вас во Львове любимые места? — Любимое место — это Замок. Раньше хулиганские группировки были, я жил на Пекарской. Кому надо — тот поймет! Когда в армии служил, получил травму. Днем лежал в госпитале, а ночью сбегал домой. Сейчас вспоминаю, как в каком-то чудесном сне. Львов — это одни из первых серий моего жизненного сериала. И эта завязка была блистательная. Львов, спасибо тебе! Ты намекнул мне, что есть искусство, есть ощущение прекрасного стиля. — Напоследок, Гоша, что бы вы хотели сказать своим украинским зрителям? — Я горжусь, что у меня есть зрители в Украине. Надеюсь их сохранить и приумножить своей работой в "Последнем копе". Люди творчества, если они остаются верны своей профессии, в которую пришли не рационально, а по зову сердца своего, и остались верны ей, всегда принадлежат Миру. Всем смыслам этого слова. Всеми силами. Всей Душой. Еще раз желаю всем мира.