Не доиграл и не дожил. Сегодня Юрию Севидову исполнилось бы 75

24 августа Юрию Севидову исполнилось бы 75. «ССФ» вспоминает прославленного спартаковского форварда и многолетнего обозревателя нашей газеты. ФОКУС В БАКУ Наша память – как сундук, набитый всякими неожиданными вещами, которые вдруг могут пригодиться. Не могу точно назвать день, когда мы с Юрием

24 августа Юрию Севидову исполнилось бы 75. «ССФ» вспоминает прославленного спартаковского форварда и многолетнего обозревателя нашей газеты.

ФОКУС В БАКУ

Наша память – как сундук, набитый всякими неожиданными вещами, которые вдруг могут пригодиться. Не могу точно назвать день, когда мы с Юрием Александровичем познакомились, но прекрасно помню, как он преподал мне первый важный жизненный урок.

Дело было в Баку весной 1987-го. Сан Саныч Севидов работал тогда главным тренером в «Нефтчи», а сын был у него в помощниках. Я приехал начинающим корреспондентом журнала «Смена» на международный юношеский турнир, каждый вечер в просторном ресторане только-только открытой гостиницы «Апшерон» находился повод для какого-нибудь банкета, а в тот раз еще разыгрывался первый тираж лотереи «Спортпрогноз». Угадываешь от одиннадцати до тринадцати исходов матчей чемпионатов СССР, от регби до хоккея с мячом – тебя ждут какие-то деньги. Бакинцы – люди по самой своей природе донельзя азартные. А тут еще публика серьезная собралась – перед каждым из присутствующих веером лежали заполненные бланки. У Севидова тоже было несколько штук – «для хохмы, но батя, между прочим, однажды по облигации 50 тысяч выиграл». Вот в спортивном выпуске программы «Время» огласили все результаты – и бланки полетели на пол, никто даже за одиннадцать исходов не зацепился. Кроме меня. В своей единственной попытке я угадал все в бенди и регби, но слегка срезался на футболе. Однако одиннадцать балов набрал. Единственный.

Севидов тогда встал и сказал: «Господа, у нас в городе сейчас Игорь Кио на гастролях. Но моей юный друг показал фокус почище распиливания человека пилой. К сожалению, у нас с ним дела, и мы вас вынуждены покинуть». В лифте я спросил Юру, куда он меня тащит.

– Ты знаешь, что это за люди собрались? Картежники, каталы, шулеры и прочие достойные граждане, которые избрали своей профессией обворовывание государства. Очень информированные ребята – когда кто-то где-то хочет сдать игру, они узнают об этом одними из первых. А ты, получается, их всех сделал как пацанов. Поэтому тебе надо подготовиться к их вопросам – откуда узнал, что в Сыктывкаре сыграют вничью в русский хоккей? Они на нее не ставили. Лучше бы, конечно, вообще свалить в Москву – сейчас тебе начнут подсовывать карточки, чтобы ты заполнил «как себе». Так вот, совет – никаких выигрышей никому не обещай, а то с тебя потом спросят. Угадал, повезло, фартануло – до следующего тиража ты же успеешь смыться?

И действительно – я наставил несколько тысяч крестиков на самые разные исходы – «выигрыш разделим пополам, брат!» – и лучшим результатом стало то ли восемь, то ли девять отгадываний. Представляю, как меня материли потом в окрестностях Апшерона, но я к тому моменту был уже дома.

И ведь так вышло, что «Нефтчи» оказался последней профессиональной командой тренера Севидова – стартовали они не очень, люди из местного ЦК стали пытаться диктовать состав, в одной игре ретивый судья за долги по прошлому сезону поставил в бакинские ворота три пенальти... В общем, как потом рассказывал Юра, «билеты с отцом покупали сами, чтобы наркотики в багаже у нас ненароком не нашли».

ФУТБОЛЬНЫЙ ГИМАЕВ

Я вроде немало людей из нашего футбольного бомонда знаю, но как Севидов разбирался в тонкостях игры – это, конечно, эксклюзив. Его игроцкая карьера оборвалась на взлете – в 22 года сбил на машине секретного академика. Причем Севидов ему только ногу сломал, а умер он на операционном столе из-за передозировки наркоза. Но виновником сделали именно молодого футболиста на «форде» с директивой сверху: «наказать по полной». Впаяли десять лет, и если бы не амнистия к пятидесятилетию советской власти, то все бы и отсидел, а так скостили половину. Рассказывал, что самыми тяжелыми были первые полгода в одиночке, а в лагере его болельщики из зэков очень тепло встретили – определили в нарядчики, так что самому валить лес не пришлось. На всю жизнь осталась обида на родной «Спартак» – ни писем ему на зону не писали, ни заявить потом не смогли. «Торпедо»-то за Стрельцова в аналогичной ситуации билось и победило. Пришлось доигрывать у отца в «Кайрате».

А вот почему тренера из него толком не получилось – для меня и по сей день загадка. Да, Севидов-младший бОльшую часть жизни не очень дружил с режимом, но если среди русских тренеров найдется процента два непьющих, то это будет даже многовато. Другое дело, что он и трезвый правду-матку рубил – будь здоров. Когда развалился СССР и стало разыгрываться первенство России, Юрий посчитал, что в высшей лиге набралось шесть тренеров, никогда на этом уровне в футбол не игравших: «Ну чему эти люди могут научить – зачем они позорят профессию?! Вы, может, президенты, директора, еще какие-нибудь начальники, но в тренерство-то куда лезете?! С таким две минуты поговоришь – он же вообще игру не понимает! Я им деньги плачу – пусть идут и выигрывают! И такой установкой ты что, «Спартак» или «Динамо» обыграть хочешь? Да они тебе год из года сколько хотят, столько и забивают, а выводов – никаких, только разговоры эти – дайте мне состав, как у Романцева, и я тоже стану чемпионом. Да ты сначала Романцевым стань!»

Еще Севидова почему-то бесили тренеры из вратарей – к нему игроки всю карьеру задницей стояли, что он может команде дать?! А их споры с отцом – это вообще было нечто. Сан Саныч как-никак – последний тренер, приводивший «Динамо» к чемпионству, но его сын категорически не признавал это достижением: усеченный чемпионат, без сборников, да и скажу я тебе по секрету, пап, у Бескова тогда, в шестидесятых, команда выглядела поинтереснее...

При этом футболисты по характеристикам четко делились у Севидова подходящими для той или иной команды: «Вот говорят, что отец в «Динамо» проглядел в Юрке Гаврилове большого футболиста. Но Гаврила ведь в «Динамо» по недоразумению заехал – он же плоть от плоти спартаковский игрок! Этот мелкий пас, он же заставляет всех быстрее двигаться, а этого ведь далеко не всем в команде хочется: зарядил диагональку – и отдыхай, пока мяч летит. Как люди этого не понимают…»

Не зря же у него еще в «Спартаке» прозвище было – Философ, в двадцать-то с небольшим. И колонки в «Советском спорте» были у него философскими, и выступления по телевизору – такие, что ни с кем не спутаешь. Футбольный Гимаев, если кто не застал.

За пару месяцев до его смерти мы были вместе на эфире на «НТВ-Плюс», и Саныч рассказывал, как по утрам ходит в бассейн, днем возит на тренировки внука, а по вечерам смотрит футбол: «Если что в игре непонятно – обращайся. Вот сейчас про допинг много говорят. Но ведь его воздействие на мозги в игровых видах непредсказуемо – представляешь, если через час после начала матча вся команда вдруг начнет кругами вокруг поля бегать. Зато – очень быстро!»

…Он умер в командировке, в Испании, где освещал для нашей газеты сбор «Локомотива». Сердечный приступ. Ему было 67 лет.